Соловьиная ночь - Констанс О`Бэньон

Он сорвал с себя одежду и крепко обнял жену, закрыв глаза и наслаждаясь прикосновением к ее атласной коже.

— Если ты что-нибудь понимаешь в соловьях, Рейли, — чуть слышно прошептала Кэссиди, — тебе должно быть известно, что у них поют только самцы, но не самочки!

— Ну тогда, моя соловушка, — ответил он, — сегодня ночью ты заставишь петь меня!

Кэссиди влекло к его горячему рту. Ей хотелось слиться с Рейли в одно целое, без остатка раствориться в этой бурной мужской стихии.

— Никогда не думала, что между мужчиной и женщиной происходит такое… — проговорила она, неотрывно глядя в темную бездну его глаз. Она и думать забыла о страшном тюремщике из Ньюгейта. — Мне никто никогда об этом не рассказывал…

— Это еще не все, — сказал Рейли, еле сдерживая свою страсть.

Ему предстояло повести Кэссиди по волшебной стране любовного наслаждения. Он старался не думать, что был не первым ее мужчиной. Как бы там ни было, он был единственным мужчиной, которого она знала и помнила!

Рейли не осмеливался углубляться в размышления о Кэссиди. Ничего подобного он не испытывал ни с одной другой женщиной. Возможно, потому, что на Кэссиди он был женат.

Вдруг Кэссиди ужаснулась тому, что происходит. Она схватила простыню и попыталась прикрыться.

— Нельзя ли нам подождать до другого раза? — с надеждой спросила она.

— Нет, Кэссиди, — сказал Рейли.

Он взял ее руки и положил к себе на грудь.

— Это должно произойти сегодня ночью, — решительно добавил он. — Не бойся. Я буду очень нежен с тобой!

Когда Рейли наклонился над ней и развел ее ноги, Кэссиди вдруг увидела его набухший член, и ее глаза округлились от страха.

— Ты ведь не собираешься… — пролепетала она. Но он закрыл ее рот поцелуем, и она почувствовала, что снова капитулирует перед ним. Чувствуя, как он заскользил между ее ног, она открылась ему и приготовилась испытать наслаждение, о котором он столько говорил ей.

Их тела слились, и он легко проник в нее — наполнил ее собой, и сердце Кэссиди затрепетало от неизведанного ощущения счастья.

Стараясь не сделать ей больно и не испугать ее, Рейли осторожно продвигался дальше.

— Не бойся меня, — шептал он. — Тебе не будет больно…

— Нет, — задыхаясь, воскликнула она, когда он ринулся вперед, — мне больно!

Ее глаза сверкали ожиданием. Она вдыхала аромат мужского тела, запускала пальцы в его черные волосы, ловила ртом его ищущий язык.

В его глазах появилось недоумение.

— Кэссиди, — прошептал Рейли, — послушай меня. К тебе никогда не прикасался мужчина! Ты и в самом деле была герцогиней-девственницей. Ни один мужчина не проникал туда, где только что побывал я!

Она посмотрела ему в глаза, и с ее сердца упал тяжелый камень.

— Неужели это правда? Ты меня не обманываешь?

— Уверяю тебя, Кэссиди! Я первый мужчина, с которым ты была близка, — радостно откликнулся он. — Вот видишь, все твои страхи были напрасны!

Она все еще боялась поверить тому, что он говорил.

— Ты уверен, Рейли?

Он крепко прижал ее к груди.

— Клянусь памятью матери, что я первый мужчина, который был близок с тобой! — сказал он.

Его губы снова потянулись к ее губам, и он стал целовать жену с нарастающей страстью.

Кэссиди казалось, что уже ничто не может сравниться с тем наслаждением и болью, которые ей только что довелось испытать, однако Рейли вошел в нее еще глубже, и от его ритмичных движений у нее захватило дух.

Рейли брал ее нежно и медленно. А когда он достиг наивысшей точки наслаждения, то подхватил Кэссиди на руки и сжал в объятиях, пока его тело билось в сладких конвульсиях.

Потом Кэссиди долго лежала неподвижно, даже боясь вздохнуть. Теперь она поняла, что такое супружество, которое соединяло мужчину и женщину так крепко, что разлучить их могла лишь смерть.

Но, как ни удивительно, она ощущала себя неудовлетворенной. Кэссиди оглянулась и увидела, что Рейли не сводит с нее взгляда. Его рука пробежала по ее золотым волосам. Он любовался ее зелеными глазами.

— Никогда не стесняйся меня, Кэссиди! — сказал он. — То, что произошло между нами, совершенно естественная вещь. Это будет происходить еще много раз…

— Это и называют любовью? — наивно спросила она.

Ей хотелось устроиться головой у него на груди, свернуться калачиком и вечно лежать в его объятиях. Рейли напрягся.

— То, что ты испытала, это не любовь. — Он улыбнулся. — Нужно назвать это своим именем — это страсть, желание, вожделение…

Эти слова были для нее, словно острый нож, но Кэссиди не подала виду, что ей больно, и смущенно спросила:

— Но разве то, о чем ты говоришь, долговечно?.. А любовь — она ведь не имеет конца! Разве не так?..

— Желание и страсть можно надолго обуздать, — ответил Рейли. — Особенно если сегодня мое семя останется в тебе и ты родишь мне сына.

Сердце Кэссиди болезненно сжалось, но она промолчала. Рейли напомнил о том, что ждет от нее не любви, а наследника.

— Конечно, ты прав, — проговорила она после долгой паузы. — Надеюсь, дело сделано, и мне больше не придется делить с тобой постель…

Рейли чувствовал, что в ней говорит обида, однако у него не поворачивался язык проговорить то, что она хотела от него услышать.

— В таком деле нельзя быть сразу уверенным, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты приходила в мою постель до тех пор, пока мы не убедимся, что ты беременна.

— Надеюсь, ты не забыл, что обещал предоставить мне полную свободу, как только я рожу тебе сына? — усмехнулась она.

Рейли протянул к ней руки и обнял ее неподатливое тело.

— Нет, я не забыл об этом, — сказал он и слегка коснулся губами ее губ. — Но разве сейчас это имеет какое-то значение? Ведь теперь ты не потребуешь, чтобы я держал свое обещание?

Она все равно не могла ему ответить, потому что он закрыл ее рот горячим поцелуем.

Сама того не желая, Кэссиди чувствовала, что тает под его опытными ласками. Она не хотела вновь превращаться в его собственность, однако понимала, что не сможет сопротивляться. Его поцелуи лишали ее воли. От его прикосновений она дрожала и билась в его руках, словно попавшая в паутину бабочка.

На этот раз Рейли довел ее до экстаза. Кэссиди казалось, что она вот-вот потеряет сознание.

Потом она, переполненная наслаждением, нежилась в его объятиях. «Если это не любовь, — удивленно проносилось у нее в голове, — то что же тогда называется любовью?»

Ей казалось, что если между мужчиной и женщиной происходит подобное, то они должны быть связаны друг с другом на веки вечные.

— Ты имеешь надо мной странную власть, Кэссиди, — пробормотал Рейли ей на ухо. — Мне нужно тебя остерегаться!